Семь стихий - Страница 67

В полдень она вдруг вспомнила свое прежнее имя: Ирина. Удивительно отчетливо всплыл в памяти и тот день и час, когда стояла она на мосту с браслетом. Она думала, браслет унесло вниз течением. Она искала его не там. Вспомнила, узнала мост, и это стало своего рода новым сигналом к поиску. Возникло видение: женщина с браслетом. Здесь, здесь... Аира взбежала на мост. Внизу несся холодный поток. Она разделась, помедлила. Поджав ноги, легко прыгнула вниз. Над самой водой вытянула руки, положила на них голову и, как будто продолжая полет, унеслась с быстрой глубокой струей.

Аира нырнула, достала дно пальцами, перевернула несколько камней валуны отнесло вниз, как только она лишила их опоры. Выплыла на берег, растерянно высыпав на землю горсть мелких камней. Браслета не было. Она согрелась под солнцем. Вошла снова в воду, поплыла вниз по течению, ныряла, в глубоком страшном омуте встретила зубастого тайменя, достала овальную перловицу, но жемчужины внутри не нашла. Она еще не улавливала излучение, которое шло от браслета. Но он был здесь, она это знала. Она вернулась почти к самому мосту, снова бросилась в воду и стала искать у другого берега. И почувствовала, что ладони стали как будто теплыми. Как в детской игре, теперь было то тепло, то холодно. И вдруг - горячо! Второй сигнал. Здесь! Она нырнула в последний раз, разгребла мелкие камни, укрывшие выбоину в гранитной подводной скале, и достала то, что искала. Браслет.

Лицо ее преображалось, явственнее проступали новые черты. Она не спеша взошла на мост, оделась и смотрела, как бьется внизу голубая холодная вода, через которую едва просвечивают светлые камни... Больше не было Ирины Стекловой, даже внешне не осталось в ней ничего, что помогло узнать бы в ней знакомую. Может быть, только пристальный взгляд выхватил бы откуда-то из глубины ее почти неуловимое сходство с Ириной. Так едва-едва проступают камни на дне потока, что бежит до сих пор под тем самым мостом.

* * *

Я видел, как склонилась она над озером, как снова привыкала к себе, и нельзя было угадать, о чем она думала. В зеркале воды - тяжелая волна волос, внимательные глаза, тонкая рука с браслетом. Ты ли это, Аира?

Над озером кружит большая красивая птица-скопа. Тихо и ясно. Ушли облака за дальнюю сопку. Птица с лета бросается вниз, взметнув столб брызг. И ей повезло сегодня: с добычей набирает она высоту. Потом как бы зависает в вышине. И мокрые перья ее встают дыбом, топорщатся, и в мгновение ока птица отряхивает с себя воду. На лету. Под ее темными крыльями - радуга. Мы оба машем птице рукой. Только Аира не видит меня.

Я начинал понимать ход событий. Не случайно Ирина Стеклова интересовалась проектом. Красноречивее всего об этом рассказал мне ее дневник. Обеспокоенный ее долгим отсутствием, я, не сказав никому ни слова, пробрался - да, тайно! - пробрался к ней домой и прочел его, с первой страницы до последней. О многом я догадался, теперь стало ясно остальное. Мы были квиты: когда-то на "Гондване" Аира выкрала запись, подаренную мне Янковым...

То, что происходило у нас под боком и носило название "Проект "Берег Солнца", было, по существу, первой попыткой управлять излучением звезд. Попыткой многообещающей. И не было лучшего способа ознакомиться с проектом, чем принять в нем непосредственное участие. Она так и поступила. Еще один шаг - и принцип можно распространить на любую другую звезду, в другом уголке вселенной... Тогда, наверное, нетрудно отвести губительные лучи от далекой планеты, вернуть ей жизнь, историю, цивилизацию. Где-нибудь по соседству, на другой планете, нужно установить концентратор, собирающий лучи, и отражатель, уводящий их подальше, в мировое пространство. Звезда сразу поблекнет, световые нити протянутся в стороне от планеты, минуют ее.

Именно это она поняла и стала работать с нами. Но кто поверил бы Ирине Стекловой, если бы она вдруг заявила, что это единственный и самый быстрый способ помочь другой планете? Ведь истина всегда побеждает в борьбе мнений. Зато у Аиры было гораздо больше шансов сразу убедить в своей правоте. Так я понимал теперь происходящее.

Аира хорошо узнала нас. У нее было много времени для знакомства. Она работала с нами бок о бок; лучше не придумаешь. Наверное, отбросив личину, она оставила знания. У нее был дневник, и я не смог бы при всем желании опубликовать его полностью: сведения казались всеобъемлющими. Ее раздумья о проекте были интересны и даже мне дали много нового.

У нее была кассета с записью того, что случилось в фитотроне. В ее руках были все ключи к дальнейшим контактам. Что она предпримет сегодня, завтра, послезавтра? Гадать бессмысленно. Я не смог бы предсказать тогда, на "Гондване", что станет с ней и увижу ли я ее вообще когда-нибудь. Думаю, что никому это не удалось бы тоже.

Но намек Энно относительно высокого уровня развития той цивилизации оказался оправданным. Этот современный язычник, все время стремящийся освободить человека от "технического абсолюта" и вернуть его хотя бы частично в лоно природы, неожиданно оказался пророком. Недаром даже дикари, реконструированные его воображением, зачастую обгоняли Колумбов и Магелланов.

Так уж получалось, если прислушаться к нему, что у них-де и память получше, и руки попроворнее. Если не у всех, то у тех из них, кому можно бы присвоить титул "первобытный инженер" или "первобытный землепроходец".

...Сознаю: никакие мои рассуждения не помогут до конца постигнуть Аиру и ей подобных: слишком уж непохожи они на нас (не внешне, разумеется). Она, однако, не удержалась, чтобы не искупаться в озере в тот же день... Рядом с ней вольная гладь нагретой солнцем воды - некогда нужна была вся память многих поколений там, у нее на планете, чтобы хотя бы мысленно воссоздать такой же вот озерный ландшафт.